Плач серого неба - Максим Михайлов

— Постойте, — не выдержал я, — Хидейк, я должен вам кое-что сказать.

— Что же?

— В городе ходят слухи, что той ночью вы погибли.

— Какой ночью? В посольстве? Не может…

— Да нет же, при покушении.

Лицо альва застыло.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Слышал из заслуживающих доверия уст.

После пары тягучих мгновений молчания мой клиент внезапно просиял.

— Но это же чудесно!

— Простите? — опешил я.

— Прекрасная новость! Благодарю вас, Брокк. Вы только что дали мне еще пару дней свободы. Конечно, когда послезавтра не состоятся похороны, все всё поймут, но пока что у меня есть время отдохнуть и кое с чем разобраться. Хотя сначала займемся нашим с вами вопросом. Итак, завтра утром я отправлюсь к своему приятелю, а вы пока отоспитесь, как следует позавтракаете и… смените-ка гардероб. Что это за тряпье вы нацепили? И кто вам дал мой плащ?!

— Однако… — оскорблено начал я, но Хидейк тут же перебил:

— Неважно. Пусть вас обмеряют и сошьют что-нибудь. Я тотчас же распоряжусь, чтобы портной принимался за работу. В спешке, конечно, ничего вечернего не сошьешь, но мы с вами и не на бал собираемся, а костюм выйдет всяко лучше этого недоразумения. И не спорьте, — сердито закашлялся он, глядя на мои попытки возмущенно возразить, — считайте это надбавкой к жалованию. В конце концов, ваш образ тоже работает на меня, пусть и покойного для многих. Не спорьте, я вас прошу! Уважьте больного одушевленного.

Я прекратил. У богатых свои причуды, а новый костюм, да еще и от хорошего портного, будет всяко лучше любого из тех, что лежали сейчас в дорожном чемодане.

— Итак, — продолжал Хидейк, — вы дождетесь моего возвращения и приведете себя в порядок. А потом мы вместе отправимся к одному достойному орку.

— Вместе?

— Как я и говорил, прогулки пойдут мне на пользу. И поверьте, я не стану вам обузой. К тому же, со мной Шаас.

Я осторожно скосил глаза в сторону книжного шкафа. Черная тень все также неподвижно маячила у полок, устремив в пространство золотистые искорки. И впрямь, «к тому же» было внушительное. Ну что ж, возражения в этот вечер не имели никакого смысла.

В недрах каждого большого города есть свои лабиринты — маленькие кварталы, намертво сплетшиеся в причудливый узор, — которые с большой неохотой впускают и с еще большей выпускают случайных прохожих. Но те, кто прожил там поколение — а то и не одно, — никогда не поймут, как можно здесь заблудиться. Спросите любого из них — и узнаете, что нагроможденные неровными рядами дома вовсе не безлики. У каждого есть своя история, которую собеседник, если вопрошающий сумеет расположить его к себе, поведает в красках столь ярких, что мало-помалу серый клубок старого квартала на глазах распустится и ляжет ровной, яркой нитью истории, которая всегда выведет познавшего ее туда, куда ему нужно.

В квартале Стихий, почти в самом центре Вимсберга, тоже притаился такой лабиринт, и вход в него — по традиции грязный и неприметный — скромно выглядывал из-за мастерской реквизита в Актерском переулке.

— Наступай осторожно, а то вся угваздаешься, — скомандовал Карл, протягивая Леморе руку. Девчонка с сердитым недоумением воззрилась на Тронутого и молча, одним быстрым прыжком, перемахнула здоровенную лужу. Алхимик только крякнул и грузно пошагал дальше. В наступающей темноте даже у привыкшей к прогулкам по крышам альвини череда одинаковых дощатых стен и дверей начала сливаться в единое пятно. Наверное, когда укрепившиеся после Раскола местные жители всерьез взялись за отстройку города, этот его кусок то ли забыли, то ли обошли стороной, окружив плотной коробкой каменных зданий. Чем-то деревянные улочки напомнили Леморе Рыбацкий квартал, но если там все дышало ненавистью и упадком, здесь ощущалось лишь холодное безразличие. Будто кусочек прошлого не просто замер посреди Морской столицы, но покрылся холодным серым льдом.

Но у Карла улица не вызвала никаких переживаний. Сегмент спустя он свернул в какой-то неприметный проулок и уверенно направился к двери, в которой, конечно же, не было ничего необычного.

Четыре быстрых удара. Пауза, один тяжелый удар. Короткая дробь из трех ударов. Карл отпустил молоток и ободряюще подмигнул юной воровке.

— Слышь, ты не бойся только, никто тебя не обидит. Главное — ничего не трогай и молчи.

— Вот уж радости-то, — не вынырнув до конца из раздумий брякнула Лемора, но осеклась — за дверью раздались шаги, створка приоткрылась, и неприветливый женский голос спросил:

— Райнхольм? Ты, что ли?

— А то не видишь, — гоготнул карлик. — Пропусти уже, здесь темно и холодно.

— Не помрешь. Кто это с тобой?

— Боевая подруга.

— Да ты сдурел, что ли? Какая еще подруга? Ты понимаешь, куда пришел?

— Понимаю, Ларра, понимаю. Но дело срочное. Я бы просто так не пришел, ты же меня знаешь.

— Знаю, — буркнула невидимая Ларра. Ненадолго в переулок вернулась тишина. — А ты ей глаза завязывал, когда сюда вел?

— Смеешься? Да она уже не помнит, как сюда добралась, правда, Лемора?

— А то… — полушепотом пробормотала заробевшая девчонка.

За дверью вновь замолчали, и надолго, но через несколько мгновений раздался едва слышный скрип, и в темной стене нарисовался еще более темный прямоугольник.

— Входите. Но учти, Райнхольм, за нее отвечаешь головой.

— Только это и учитываю, — огрызнулся карлик, яростно моргая в поглотившем их полумраке.

Они стояли в прихожей столь просторной, что ее с полным правом можно было бы назвать гостиной, не будь обстановка так бедна. Диван в облезлом чехле соседствовал с нелепой вешалкой для шляп, а в углу притулился книжный шкаф — пустой, если не считать двух-трех тонких брошюрок неясного содержания, сиротливо привалившихся друг к другу на верхней полке. Больше в комнате не было ничего.

Альвийские глаза Леморы быстро привыкли к полумраку, и она увидела Ларру — средних лет орчанку в строго покроя платье и переднике. Серьезные глаза, поджатые губы — неискушенному одушевленному вроде юной альвини она показалась бы уважаемой экономкой, но кто-то бы наверняка обратил внимание на слишком дорогую заколку в тугом пучке волос и золотой медальон на груди. Знак Вольных алхимиков — объятая пламенем реторта — делал своего обладателя поистине важной персоной в определенных кругах, однако Лемора и впрямь ничего не знала о тайном обществе фанатиков от науки, и потому просто помалкивала, навострив уши. Карл же немедленно перешел к делу:

— Ларра, а Файра не в городе?

Глаза «экономки» расширились.

— Не наглей, Райнхольм. Госпожа не покидает поместья, а если бы и решилась на такое, то никак не ради поездки в Вимсберг.